Свести счеты Джеймсу удалось незадолго до свадьбы Ника и Реджи — ценой чуть не пропущенного свадебного пиршества. В свою очередь, Ник упрятал Джеймса в тюрьму — и очень своевременно: благодаря ему Джеймс подстроил «смерть» прославленного пирата, капитана Хоука, — под этой фамилией его знали на море — и сбежал, вернувшись в Англию навсегда.

— Кстати, о дворецких, — спохватился Джеймс, уже собираясь уходить. — Не хочешь на время позаимствовать кого-нибудь из моих?

— Дьявол! — Джереми довольно усмехнулся. — Я так и знал, что услышу это.

— На время, юноша, только пока ты не подыщешь своего. Могу предложить Арти. А поскольку у меня служит еще и Анри, им вдвоем на посту дворецкого почти нечего делать.

— И кто же из них будет служить у меня? Джеймс засмеялся:

— Оба, разумеется! По очереди. Эти два старых морских волка так давно работают вместе, что расставаться и не собираются.

Глава 24

Джереми нашел Дэнни в гостиной, где она смахивала пыль со столов, погрузившись в глубокую задумчивость. Шагов Джереми она не услышала. Может быть, думала о нем? Джереми гадал, злится ли она до сих пор. И грозит ли ему синяк под вторым глазом, если он сейчас повернет ее к себе и поцелует.

Чтобы привлечь ее внимание, он кашлянул. Круто обернувшись, Дэнни вздрогнула от неожиданности.

Ее вопрос сказал Джереми все:

— Вы еще живы? Джереми ответил не сразу.

— А ты ждала, что от синяка под глазом я скоропостижно скончаюсь? Разве так бывает?

— Я не про синяк, — пробормотала она, — да его и не видно совсем.

— Пока не видно, — бодро поправил Джереми, вызвав у Дэнни мрачную усмешку. И рассмеялся. — Ладно, сдаюсь. Выкладывай, плутовка. Почему ты ждала моей смерти?

— Из-за того гостя, — боязливо прошептала Дэнни. — Пока он не ушел, я пряталась в кухне. Он меня до смерти перепугал. Думала, он перережет вам глотку и глазом не моргнет. С виду — настоящий злодей, таких я никогда не встречала. И вы ему перешли дорогу…

Джереми захохотал. Дэнни нахмурилась еще сильнее.

— С чего это вы развеселились? — возмущенно спросила она.

— Ты говоришь о моем отце, дорогая.

— Ну да, рассказывайте! — скривила губы она. — Так я вам и поверила! Он же ничуть не похож на вас.

— Да, и все-таки он мой отец. Джеймс Мэлори, виконт Райдинг, четвертый из братьев Мэлори, бывший повеса, бывший пир… ну, это не важно. А теперь он верный муж, отец четырех детей, опять ждущий прибавления семейства.

На этот раз Дэнни поверила ему, даже посочувствовала:

— Эх вы, бедняга! Такого страшенного отца я бы никому не пожелала.

Он хмыкнул:

— Да нет, на самом деле он не такой уж суровый. Дэнни пренебрежительно фыркнула:

— Он не стер вас в порошок только потому, что это еще успеется, а по мне, так очень жаль.

Ее гнев быстро возвращался. Джереми кашлянул.

— Дэнни, давай поговорим.

— Лучше не будем.

— Ты до сих пор не поняла, что перечить хозяину нельзя?

— Черта с два! Особенно если хозяин — похотливый жеребец, который так и норовит залезть мне под юбку!

— Дьявол, тебе пора отвыкать от этой прямоты. Я не шучу.

— Это еще почему?

— Потому…

Он осекся, сообразив, что Дэнни права. Лишать ее этой особенной, присущей только ей способности выражаться без обиняков Джереми не хотел. Мало того, сейчас он вызывал ее на откровенность и вовсе не желал, чтобы она по примеру большинства женщин уворачивалась от ответов на заданные в упор вопросы. А вопросов еще предстояло немало.

— Значит, у вас и братья с сестрами есть?

Джереми радостно встрепенулся. Ждать следующего вопроса она не стала, а ее любопытство свидетельствовало об интересе к нему.

— Два брата-близнеца и сестра, — объяснил он. — Все младше меня.

— А на ужине их почему не было? И вашего отца тоже?

— Они гостили у моего дяди Джейсона в поместье. Он глава семьи, в столице бывает редко. Поэтому нам приходится всей семьей ездить к нему в Хейверстон. К тому же детям такого возраста не полагается сидеть за одним столом со взрослыми.

— Даже на семейных сборищах? — уточнила Дэнни. Джереми усмехнулся:

— Однажды мы рискнули — в семье сейчас много ребятни. Когда все дети собрались вместе, за столом началось настоящее побоище.

Дэнни хихикнула:

— И у нас так бывало.

— Вот как? Значит, в вашей банде было много детей?

— Одни только дети-сироты вроде меня. Даггер находил нам жилье и пищу и учил нас жить.

— Ты хочешь сказать — воровать?

— И этому тоже.

— Если я правильно понял, он и есть ваш главарь? Тот, который выгнал тебя?

Дэнни коротко кивнула и отвернулась, яростно набросившись на пыль. Очевидно, эти разговоры до сих пор причиняли ей душевную боль. Слишком рано Джереми заговорил с ней о прежней жизни, рана еще не затянулась. Он удивился уже тому, что Дэнни вдруг разговорилась о себе.

— Присядь, Дэнни, — дружески предложил он. — Я не прочь расспросить тебя. Разговор будет долгим, так что устраивайся поудобнее.

И он указал на диван. Едва взглянув на него, Дэнни покачала головой:

— А разве это прилично? Если хотите, садитесь сами. А я постою.

— Но я хотел задать тебе… деликатный вопрос. По-этому лучше все-таки сядь.

— Чтобы вы сели рядом и опять начали распускать руки? Нет, я вас уже раскусила, приятель. Обо мне забудьте.

— Увы, не могу, детка.

На лице Джереми отразилось непреодолимое влечение. Дэнни вздрогнула и поспешно отвела глаза. Даже начала обмахиваться метелкой, очевидно, не понимая, что делает. А когда поняла, раздраженно застонала.

Перед Джереми встала трудная задача. Как быть — воспользоваться неожиданным преимуществом и попытаться соблазнить Дэнни или поговорить с ней по душам? Вопреки своим желаниям он выбрал последнее. Немедленного удовлетворения плотских желаний ему было бы слишком мало. А еще он опасался, что, даже поддавшись, Дэнни позднее отомстит ему — разозлится, бросит работу и сбежит.

Выждав минуту, он негромко произнес:

— Я сяду, а ты устраивайся где хочешь.

Джереми усмехнулся: прогресс, несомненный прогресс. Дэнни подумала и направилась к дивану, но присела на самый краешек, подальше от собеседника. Он вздохнул и пересел на второй диван, напротив.

— И долго вы собираетесь болтать? — настороженно спросила она. — Меня ждет работа.

— Надеюсь, разговор не затянется. О работе можешь не беспокоиться. Я тебя отвлек, я и возьму на себя вину.

— Ну, что вы хотите знать?

— Во-первых, твой возраст.

— Я же говорила.

— Пятнадцать лет?

— Десять. Просто я вымахала высокая.

Он расхохотался, не дождался поддержки от Дэнни, поспешно оборвал себя и продолжил расспросы:

— Сколько же лет тебе было, когда ты осиротела? Два или три?

— Нет, года четыре или пять, а может, и шесть.

— Значит, теперь тебе под двадцать? Или двадцать один?

Она кивнула — но коротко и недовольно. По-прежнему держась скованно, она не понимала, к чему он клонит и чем закончатся эти расспросы. А Джереми надеялся, что Дэнни разговорится и забудет, что охотнее оказалась бы подальше от него.

Он попробовал зайти с другой стороны:

— Воровать тебя научил Даггер?

— Нет, меня научивала Люси. Это она меня нашла. Неправильно образованный глагол напомнил Джереми, что он обещал помочь Дэнни с речью.

— Не «научивала», а «учила».

— Чего?

— Так говорить нельзя. Правильнее было бы… Она возмущенно перебила:

— Я знаю, что говорю не так хорошо, как полагается горничной из богатого дома. Миссис Робертсон помогает мне, но от нее толку мало, если заболтается.

— Я сам буду учить тебя.

Почему-то Дэнни насторожилась еще больше.

— Чему?

Он поспешил развеять ее подозрения усмешкой.

— Чему захочешь, детка, но я имел в виду твою речь. Ты еще можешь научиться говорить правильно — как когда-то научился я. Ты мне не веришь? Понимаю…